История Жаклин Кеннеди.

Тот день, когда Жаклин Кеннеди-Онассис – женщина, пережившая одну из самых невероятных трагедий Америки, - появилась в доме министра торговли Питера Питерсена и его жены Салли, был не совсем обычным.

Накануне прохладного ноябрьского вечера 1977 года газеты сообщили, что в машине, откуда только что вышла дочь Жаклин Каролина, взорвалась бомба! К счастью девушка не пострадала, она успела подняться к своим знакомым.

Просторная квартира Питерсонов на Грейс Сквер, хорошо известная в интеллектуально-артистических кругах Нью-Йорка, была обставлена с редкой изысканностью и выдавала любовь хозяев к модерну, живописи начала века, современному дизайну. Салли Питерсен мечтала приобрести Кандинского.

В гостях, кроме Жаклин Кеннеди, было несколько университетских профессоров, молодой сенатор с гуманитарным уклоном, издатель «Нью-Йорк таймс» и хорошо известный у нас писатель Курт Воннегут. Мне выпало сидеть между Жаклин и молодым профессором Колумбийского университета Весли Фишером, специалистом в области русского языка. Сохранились любительские фотографии, сделанные Девидом- сыном хозяйки. Мы за столом, у деревьев, растущих из пола; сегодня эти снимки составляют особую ценность, поскольку Жаклин Кеннеди многие годы избегает лишнего фотографирования.

Мне было трудно в обычной обстановке воспринимать эту женщину, ставшую легендой. Для меня, как и для многих в России, убийство Джона Кеннеди в 1963 году и последовавшие за ним события были сильнейшим потрясением, изменившим в определённом смысле восприятие современной Америки. Нам, не ведавшим меры беззакония в нашей стране, казалось немыслимой безнаказанность, с какой уничтожались свидетели и улики, как только они обнаруживались по ходу следствия, мы не верили в то, что «дело Кеннеди» будет завершено без обнаружения и наказания всех преступников, причастных к убийству. Это разочарование в правовом демократизме Америки, длившееся полтора десятилетия, кончилось лишь в пору Уотергейта, когда вера в престиж судопроизводства и силу общественного мнения американцев была в наших глазах восстановлена.

Пока я вслушивалась в плавное течение беседы за столом в нарядной гостиной Питерсенов, услужливая память высвечивает кадры кинохроники: кортеж во главе с открытой машиной президента в Далласе на пути с Мейн-стрит к Элм-стрит, непроизвольное движение Джона Кеннеди вперёд после выстрела, с лицом, залитым кровью, его жену, только что ослепительно улыбавшуюся, в розовом костюме с букетом ярких цветов, а теперь, как бы сползающую вслед за ним из машины с остекленевшим взглядом. Вспоминаю я и череду последовавших событий: удар, быть может, не меньший для Жаклин, чем смерть мужа,- как эхо близкое, убийство Роберта Кеннеди, брата президента, долгое и мучительное расследование, страх за детей,- весь этот поток несчастий, связанных с насилием и бессилием, быть может, повлиял на решение- заключить новый, многим непонятный брак с крупнейшим судостроительным греческим магнатом Аристотелем Онассисом в 1698г. и уединиться с детьми под надёжной охраной на его острове Скорпиос.

Когда и это безопасное уединение оборвалось смертью второго мужа, миссис Онассис вернулась в Нью-Йорк и вскоре начала сотрудничать в издательстве «Вайкинг», где, в частности, выпустила интересную книгу об истории русского костюма.

Очевидно, в связи с публикацией книги беседа за столом коснулась истории России. Американцев поражает убранство царствующих особ , неповторимый узор тканей, своеобразие драгоценных украшений на платьях, головных уборах, поясах. Жаклин отвечает на вопросы, с большим знанием отзывается о недюжинном уме и образованности императрицы Екатерины второй, о её силе воли, кто-то приводит в пример переписку её с Вольтероми другими просвещёнными людьми века. Затем разговор переходит на последние газетные новости, касается предстоящей выставки советского авангарда и возрождения интереса в мире к Петрову-Водкину, Кандинскому, Филонову, Малевичу, Гончаровой, Серебряковой.

В какой-то момент наступает затишье, ковровые настилы поглощают остатки голосов, и ту всё же решаюсь и задаю вопрос, который мучил меня весь вечер:
- Что же случилось с Вашей дочерью Каролиной?

Гости спешат разъяснить происшедшее в Лондоне, высказывают предложение о том, как могла попасть бомба в машину. И сквозь всё это неуместная настойчивость, желание проникнуть в психологию женщины, чья трагедия всё ещё не кончается:
- Как Вы поступите теперь? Наверное, небезопасно ей оставаться в Лондоне?

Впоследствии свидетель этого разговора профессор Весли Фишер, усмехаясь заметит, что вряд ли кто-либо на другой из присутствующих мог заговорить на эту тему с Жаклин, на подобный вопрос могла отважиться только иностранка.

По лицу Жаклин проскальзывает некоторое неудовольствие.
- Я думала об этом,- поднимает она широко расставленные , всегда чуть удивленные глаза.- И первым моим побуждением было немедленно потребовать , чтобы Каролина вернулась. Но я остановила себя. Поразмыслив, я пришла к выводу, что, заставив её вернуться, я навсегда передам ей мой страх.- Жаклин медлит, подбирая слова и, переводя взгляд с одного собеседника на другого.- Каролина не должна испытывать страха, ведь она – Кеннеди. – Наступает пауза. Мы никогда не узнаем, о чём подумала вдова президента в ту минуту.- Я спросила дочь по телефону: «Что ты собираешься делать?» Каролина ответила: «Ничего. Всё нормально». И я не стала настаивать на возвращении.

Много позже, узнав новые обстоятельства жизни семьи Кеннеди, когда некоторые «свидетели» событий пытались оценивать поступки Жаклин с точки зрения мещанских, бытовых претензий, я поняла, как она была права. Упрочение престижа семьи Кеннеди , с её нескончаемой Орестеей, за которой следил мир, вызывая у одних восторг на грани обожествления, у других – ненависть (как к клану), было самым надёжным способом самосохранения. И Каролина должна была жить с высоко поднятой головой.

Прошли годы.

Сейчас Джеки Кеннеди-Онассис, как рассказывают её друзья, по-прежнему живёт довольно уединённо, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, она пользуется уважением и любовью, сотрудничая в издательстве "Дабл дэй", отказывается от интервью. Только что появилась книга Девида Хейманна «Женщина по имени Джеки».

Мне не повезло снова увидеться с ней на этот раз. Быть может, потому, что приезд совпал с тревожным временем – 25-летием со дня убийства Джона Кеннеди, датой, широко отмечавшейся по всей Америке, поднявшей на поверхность не только старые воспоминания, но и новые свидетельства.

Продолжение следует...

Вернуться на главную